Про метакоммуникационный код для письменного общения

В рубрике «сегодня думаю о» сегодня тема про специальный метакоммуникационный код для письменного общения. С чего бы это и к чему бы: бывают ситуации, когда в длинных письменных асинхронных разговорах о важном с людьми, чей репертуар реагирования нам не очень хорошо известен, нам непонятно, «куда упало» во внутреннем мире человека то, что мы написали. И наша следующая реплика, по идее, зависит от того, в каком состоянии после нашей предыдущей реплики оказался собеседник. Когда нам это неизвестно, коммуникация часто «вырождается», становится поверхностной, формальной, а то и вовсе сходит на нет.

Меня сейчас очень интересует зона соприкосновения и взаимоусиления депрессии и социальной изоляции. Очевидно, что они поддерживают друг друга. Воздействие депрессии иногда переживается как немота, потеря голоса, физическая невозможность артикулировать, невозможность войти в состояние, из которого мы способны отвечать другим людям и обращаться к ним. Стоит некоторое время не поотвечать, как нарастает стена изоляции, и для того, чтобы ее преодолеть, требуется дополнительное усилие, которое из захваченного депрессией пространства невозможно. Это выпадение из коммуникации запускает депрессивные мысли об испорченности собственной идентичности человека, о его негодности.

Мне бы очень хотелось перехитрить депрессию — и, желательно, не только в моей жизни. И вот сейчас я думаю про систему значков, которые могут помочь преодолеть немоту и остаться в важной коммуникации, не выпасть из нее. Как черная точка, нарисованная посередине ладони, — это знак, прорывающий немоту, вызванную домашним насилием.

Когда-то в 2009 году мы делали проект с личными историями. Люди писали о важном, сложном, болезненном иногда, и им очень важно было знать, что их истории читают и что эти истории вызывают у людей отклик, затрагивают их. Но иногда отклик был настолько сильным, что у людей не хватало слов его выразить. И вот для этого мы придумали значок: (*.*) Он значит: «Я здесь был, все прочитал, меня глубоко затронуло, у меня нет слов».

Хочется чего-то аналогичного для ситуаций, когда человек не может сразу содержательно ответить на важное сообщение.

Типа 🌺 — «получил, спасибо»

Мне думается, что есть не более 20 основных метакоммуникационных маркеров, которые имело бы смысл как-то означить.

Мне было бы важно получить от собеседника следующие сигналы, если будет ситуация, в них отраженная (значки условные):

1) ==< «депрессия не дает мне сейчас говорить»
2) /- «сегодня мне очень плохо физически»
3) ??(( — «меня затапливают сомнения и ощущение бессмысленности»
4) {} «мне очень одиноко сейчас»
5) !!@ «в стрессе, закрутился с делами»

6) [[ «устал, ничего не соображаю»

7) ;;;>> «давай сейчас сделаем паузу, мне что-то чересчур; подожди, пожалуйста, моей инициативы в разговоре»
8) ;;;## «давай сейчас сделаем паузу, но ты, пожалуйста, не прекращай меня «вызванивать»»


9) \\// «кое-что из того, что ты написала, попало мне в очень больное место»

10) ((<3)) «я очень тронут и вдохновлен»

11) !!!)) «затянул совершенно потрясающий реал»

12) ##& «позвони, пожалуйста, голосом, как сможешь, жду»

13) [%]/ «депрессия заставляет меня интерпретировать твои слова наихудшим возможным образом»

14) }}={{ «я чувствую какой-то дисбаланс в этой коммуникации, и мне хотелось бы вернуть ее к балансу»

15) [~~~} «brain fog», т.е. «чего-то катастрофически туплю и в голове бульон»

 

 

Про социальную изоляцию в трудной ситуации и ожидание, что забота должна быть взаимной

Продолжая мысль о намеренном внимании к людям, которые в силу разных сложных жизненных обстоятельств не могут поддерживать социальные связи с той интенсивностью, с какой они могли это делать, пока у них было все лучше, чем сейчас, и было больше сил.

Одна из причин, по которой люди не обращаются за помощью к друзьям, не рассказывают им, что порой им бывает очень трудно справляться с ситуациями, которые им выдала жизнь, — это негласно принятое в обществе правило, что подлинная забота взрослых дееспособных людей — это всегда забота друг о друге, забота взаимная. Односторонняя забота — это, как считается, только забота, направленная на кого-то недееспособного: на больного, старика, маленького ребенка. При этом недееспособность представляется как «билет в один конец», как радикальная потеря статуса полноценного человека. Если ты «взрослый», «нормальный», «здоровый», «успешный» — ты всегда дееспособен. Нет представления о градациях недееспособности и о том, что это состояние может быть временным. На недееспособность нужно получать разрешение власть имущего лица, например, справку от врача. Поэтому признать свою недееспособность страшно, это стигма, т.е. клеймо, которое, по определению, нестираемо, в том и есть его смысл.

Джоан Тронто, описывая четыре составляющих заботы о ком-либо https://narrlibrus.wordpress.com/…/01/23/four-aspects-of-c…/ , подчеркивает, что в заботе, кроме сердечного внимания, деятельного обеспечения благополучия другого человека и ухода за ним, есть еще такой аспект, как «готовность принимать взаимную заботу». И этим помощь профессионала отличается от помощи друга. Забота клиента о профессионале во многих случаях будет воспринята как «неуставные отношения», «перенос», это будет повод для разговора с супервизором.

Когда мы берем на себя ответственность и решаем навещать, проведывать и т.п. наших друзей и сетевых френдов, которые что-то пропали и не пишут, или у которых заметно изменились манера и тон письма, и для нас это как «тревожный звоночек» — как мы можем делать это таким образом, чтобы человек чувствовал, что не просто мы откликаемся на какую-то его нужду (и не чувствовал себя от этого еще более «недееспособным»), но и мы сами нуждаемся в чем-то от этого человека, что и он может как-то позаботиться о нас?

«Быть интересным человеком» и переживание испорченной идентичности

Когда ты «не дотягиваешь до настоящего человека», тебе может быть немного стыдно — или много стыдно, и вообще неловко — рассказывать о своем опыте. Потому что «жаловаться же неприлично, давай о чем-нибудь хорошем?» Надо быть «интересным человеком». Надо «справляться». Потому что если ты не интересный человек и не справляешься, то кому ты такой нужен? Вот этот стандарт изнутри подступает и затыкает рот. И не рассказываешь, и не говоришь, потому что «либо хорошо, либо ничего». Так и начинаешь к себе, пока еще живому, относиться как к покойнику. Очень хочется быть увиденным, услышанным — а когда не проявляешься вовне, тебя никто и не видит. Иногда сил нет, моральных или физических, или и тех, и других, чтобы делать это усилие, выходить к кому-то, куда-то, выставлять себя на обозрение людей, 99,99% которых посторонние и равнодушные — в надежде, что найдется кто-то из этого 0,01% неравнодушных, и увидит.

«Нормы поддержки» и депрофессионализация помощи

В современном индивидуалистическом обществе существуют негласные «нормы» поддержки, которую человек «вправе» просить и на которую «вправе» рассчитывать. Если тебе нужно больше поддержки, ты не состоялся как полноценная личность. Ты «немного ненастоящий» человек, брачок, твоя идентичность «подпорчена», поэтому ничто из того, что ты делаешь, не может быть полноценно и хорошо.

Профессионализация помощи — это тоже такая штука, которая очень способствует переживанию личностной несостоятельности. «Никто не станет со мной возиться, если ему за это не заплатят — сам по себе я не достоин того, чтобы кому-то хотелось проводить со мной время». Психолог становится тем, кто выслушает-за-деньги, соцработник — тем, кто поможет с практическими задачами за деньги. Так или иначе, это ставит их в один ряд с теми, кто продаст «любовь» за деньги, столько-то евро в час. Досада — и спасение, в чем-то — в том, что дружбу за деньги еще не научились предлагать. Дружба — это подарок.