Перечисляются различные системы памяти, выделенные и описанные Расселом Мейрсом (Russell Meares)
Стр.71. vii) поток сознания.
Существует еще одна система памяти, обеспечивающая возникновение особого «ощущения себя», выходящего за пределы того, что описывается в автобиографической памяти. Именно эта система памяти способствует развитию преемственности ощущения узнавания «себя», того, кем является человек в потоке переживания собственной жизни «изнутри». Эта система памяти отвечает за способность человека располагать аспекты собственного проживаемого опыта в такие последовательности, которые дают ему ощущение, что это именно его единая уникальная жизнь разворачивается во времени, а также ощущение «личностного единства и связности». Эта система памяти позволяет людям сплетать кусочки разнопланового опыта, не связанные иначе друг с другом события, в согласованные темы. Эта система памяти представлена нам посредством «языка внутренней жизни».
Поток сознания представляется нарративным по форме (James, 1892). В потоке сознания многие аспекты переживаний человека организованы в соответствии со своего рода разворачивающимися, развивающимися нелинейными последовательностями, характерными для повествований. В этом потоке существенную роль играют воображение и игра, а также аналогия, метафора и сходство. У большинства людей этот поток сознания всегда присутствует в качестве «фона» повседневных взаимодействий с жизнью, и в те моменты, когда мы занимаемся важными делами, мы практически не находимся в контакте с ним. Однако в состоянии созерцания или медитации, когда мы делаем шаг в сторону от жизненных задач, от нашего непосредственного социального окружения и отношений в нем, мы часто переживаем погружение в этот поток сознания. В такие периоды мы начинаем лучше осознавать блуждающий, нецеленаправленный характер этой внутренней речи, ее образов и тем, ее текучесть, постоянное преображение. Иногда нам удается достаточно долгое время удерживать эти образы в фокусе внимания.
72. Уильям Джеймс предположил, что развитие этого потока сознания связано с так называемым «удвоением сознания» (1892). Он привлек внимание к тому, что когда мы вспоминаем, мы не просто призываем в поле осознавания конкретные эпизоды нашей жизни, но также осознаем, что мы оживляем нечто, что мы уже переживали в прошлом; мы осознаем, что это переживание или эта мысль уже возникали у нас раньше. Когда мы вспоминаем, мы в большей или меньшей степени сохраняем осознавание собственного бытия – мы не только «познаваемый», но при этом и «познающий». Именно это Джеймс называл «удвоением сознания» — появление познающего, которого можно обозначить как “I”, и познаваемого, которого можно обозначить как “me”. Именно с позиции “I” наше внимание оказывается направлено куда-то, именно с этой позиции наш разнообразный жизненный опыт объединяется в наше уникальное бытие, именно с этой позиции происходит конструирование нашей личной реальности.
Мейрс (2000) предполагает, что с этим феноменом связано не просто «удвоение сознания»; он заключает, что личное бытие не «двухчастно», а «трехчастно», и три эти части очень тесно связаны друг с другом. Он основывает данное заключение на наблюдении, что возможны переживания, в которых есть ощущение “me”, то есть человек сохраняет уверенность в собственной идентичности («Смотри, я понимаю, что это был я и я это сделал…»), но при этом отсутствует ощущение узнавания «себя» («…но я был не в себе»). Иначе говоря, существуют переживания, в которых автобиографическая память может присутствовать, обеспечивая человеку ощущение “me”, но при этом в этих переживаниях отсутствует язык внутренней жизни, нарративный по форме, дающий ощущение подлинности личного бытия, ощущение благополучия.
Из своего прочтения Джеймса Мейрс делает вывод, что Джеймс, по сути, говорил о двух относительно различных переживаниях «я» человека, основывающихся на двух удвоениях сознания. Первое обеспечивает переживание «”I” в связи с “me”», а второе – «”I” в связи с “myself”». В соответствии с этой формулировкой, «”I” в связи с “me”» относительно фиксировано и неизменно, в то время как «”I” в связи с “myself”» изменчиво, постоянно преображается. В этой версии “me” основывается на знании фактов, хранящихся в автобиографической памяти, а “myself” пластично, постоянно меняется, перестраивается, пересозидается, когда человек каким-то образом откликается на собственные поступки и иные события, происходящие с ним в жизни.
74. Когда травматические воспоминания врываются в повседневное сознание, в результате очень часто происходит «разрыв двойственности сознания» — удвоение сознания стирается, растворяется, и у человека больше нет той точки, на которой можно встать в настоящем моменте, точки, делающей возможным осознавание того, что переживаемое сейчас относится к иному времени жизни.
Подобный разрыв двойственности сознания ведет к нарушению привычного чувства узнавания себя, чувства преемственности этого «себя» во времени, т.е. переживания «”I” в связи с “myself”». В некоторых случаях переживание «”I” в связи с “me”» оказывается также значительно ослабленным, а иногда человек вообще теряет с ним контакт. При этом существенно ограничивается способность человека отслеживать и оценивать собственные переживания и поступки; если в переживания настоящего вторгаются воспоминания об очень тяжелых повторяющихся травматических эпизодах, человек может полностью потерять доступ к этой способности.
76. Когда травматические воспоминания повреждают поток сознания, жизнь переживается как просто одно событие за другим; в таком случае, рассказывая другим о своей жизни, человек неизбежно предъявляет проблемно-насыщенный, фрагментарный каталог событий. В подобном рассказе о жизни отсутствует то, что делает жизнь действительно живой, а человека – одушевленным. Это плоский, мертвый рассказ. При этом используются линейные, несколько канцелярские обороты, «констатация фактов», не несущая в себе никаких свидетельств содержательной внутренней жизни, личного бытия человека. В таком повествовании нет метафор, ассоциаций, координирующих тем, которые давали бы ощущение длящегося, разворачивающегося бытия; в нем отсутствует единство и преемственность «я».
Когда человек подобным образом лишается чувства преемственности собственного бытия, чувства связности собственного «я», он становится узником настоящего момента, пойманным в ловушку конкретных стимулов. Исчезает возможность свободно бродить по разным временам. Исчезает возможность играть координирующую, синтезирующую роль в собственной жизни…
… Хотя я часто употреблял другие термины для того, чтобы описать мою работу с людьми, пережившими тяжелую травму, я разделяю позицию Рассела Мейрса в том, что является первоочередной задачей терапии: оживление, придание энергии и пересозидание системы памяти, обозначаемой как «поток сознания», чтобы происходило (вос)создание «ощущения себя». Я также разделяю позицию Рассела Мейрса по отношению к тому, каким образом можно достичь этого: посредством выяснения, что люди ценят в жизни, и обнаружения откликов, способов действия, находящихся в резонансе с этими ценностями.
Дарья Кутузова 